Неточные совпадения
Не удалось бы им там видеть какого-нибудь вечера в швейцарском или шотландском вкусе, когда вся
природа — и лес, и вода, и стены хижин, и песчаные холмы — все горит точно багровым заревом; когда по этому багровому фону резко оттеняется едущая по песчаной извилистой дороге кавалькада мужчин, сопутствующих какой-нибудь леди в прогулках к угрюмой развалине и поспешающих в крепкий замок, где их ожидает эпизод о войне двух роз, рассказанный дедом, дикая коза на ужин да пропетая молодою мисс под
звуки лютни баллада — картины, которыми так богато населило наше воображение перо Вальтера Скотта.
Ночь была лунная. Я смотрел на Пассиг, который тек в нескольких саженях от балкона, на темные силуэты монастырей, на чуть-чуть качающиеся суда, слушал
звуки долетавшей какой-то музыки, кажется арфы, только не фортепьян, и женский голос. Глядя на все окружающее, не умеешь представить себе, как хмурится это небо, как бледнеют и пропадают эти краски, как
природа расстается с своим праздничным убором.
Неясные, почти неуловимые ухом
звуки наполняли сонный воздух; шум от полета ночной птицы, падения снега с ветки на ветку, шелест колеблемой легким дуновением слабого ветерка засохшей былинки — все это вместе не могло нарушить тишины, царившей в
природе.
Девки в лес, я за ними», — веселая песня, которую, однако, он поет с такою скукой, что под
звуки его голоса начинаешь тосковать по родине и чувствовать всю неприглядность сахалинской
природы.
В самих
звуках ничего нет привлекательного для уха, но в них бессознательно чувствуешь и понимаешь общую гармонию жизни в целой
природе…
На лице мальчика это оживление
природы сказывалось болезненным недоумением. Он с усилием сдвигал свои брови, вытягивал шею, прислушивался и затем, как будто встревоженный непонятною суетой
звуков, вдруг протягивал руки, разыскивая мать, и кидался к ней, крепко прижимаясь к ее груди.
Я стал прислушиваться к тихим таинственным
звукам, которые всегда родятся в тайге в часы сумерек; кажется, будто вся
природа погружается в глубокий сон и пробуждается какая-то другая неведомая жизнь, полная едва уловимых ухом шопотов и подавленных вздохов.
На другой день было как-то особенно душно и жарко. На западе толпились большие кучевые облака. Ослепительно яркое солнце перешло уже за полдень и изливало на землю горячие лучи свои. Все живое попряталось от зноя. Властная истома погрузила всю
природу в дремотное состояние. Кругом сделалось тихо — ни
звука, и даже самый воздух сделался тяжелым и неподвижным.
Характеристическая черта гения Пушкина — разнообразие. Не было почти явления в
природе, события в обыденной и общественной жизни, которые бы прошли мимо его, не вызвав дивных и неподражаемых
звуков его лиры; и поэтому простор и свобода, для всякого человека бесценные, для него были сверх того могущественнейшими вдохновителями. В нашем же тесном и душном заточении
природу можно было видеть только через железные решетки, а о живых людях разве только слышать.
На каждом шагу, в каждом
звуке, в каждом легком движении ветра по вершинам задумчивого леса — везде чувствуется сила целостной
природы, гордой своею независимостью от человека.
А поэзию как же я стану отвергать, когда я чувствую ее и в
природе, и в сочетании
звуков.
В конце Фоминой недели началась та чудная пора, не всегда являющаяся дружно, когда
природа, пробудясь от сна, начнет жить полною, молодою, торопливою жизнью: когда все переходит в волненье, в движенье, в
звук, в цвет, в запах.
Оттепель — полное томительной неги пение соловья, задумчивый свист иволги, пробуждение всех
звуков, которыми наполняется божий мир, как будто ищет и рвется
природа вся в
звуках излиться после долгого насильственного молчания; оттепель же — карканье вороны, наравне с соловьем радующейся теплу.
Через минуту бричка тронулась в путь. Точно она ехала назад, а не дальше, путники видели то же самое, что и до полудня. Холмы все еще тонули в лиловой дали, и не было видно их конца; мелькал бурьян, булыжник, проносились сжатые полосы, и все те же грачи да коршун, солидно взмахивающий крыльями, летали над степью. Воздух все больше застывал от зноя и тишины, покорная
природа цепенела в молчании… Ни ветра, ни бодрого, свежего
звука, ни облачка.
Наступила тишина. Слышно было только, как фыркали и жевали лошади да похрапывали спящие; где-то не близко плакал один чибис и изредка раздавался писк трех бекасов, прилетавших поглядеть, не уехали ли непрошеные гости; мягко картавя, журчал ручеек, но все эти
звуки не нарушали тишины, не будили застывшего воздуха, а, напротив, вгоняли
природу в дремоту.
Я люблю этот великий момент в бедной красками и
звуками жизни северной
природы, когда смерть и немое оцепенение зимы сменяется кипучими радостями короткого северного лета.
— Зачем? — спросил Лаевский. — Впечатление лучше всякого описания. Это богатство красок и
звуков, какое всякий получает от
природы путем впечатлений, писатели выбалтывают в безобразном, неузнаваемом виде.
Я запел — громко, во всю силу. Ревел гром, блистали молнии, шуршала трава, а я пел и чувствовал себя в полном родстве со всеми
звуками… Я — безумствовал; это простительно, ибо не вредило никому, кроме меня. Буря на море и гроза в степи! — Я не знаю более грандиозных явлений в
природе.
Все было погружено в тихий, глубокий сон; ни движения, ни
звука, даже не верится, что в
природе может быть так тихо.
Она благодетельными законами [Указы 1763 г., Июля 22 и 1764, Марта 11.] привлекла трудолюбивых иностранцев в Россию, и
звук секиры раздался в диких лесах; пустыни оживились людьми и селениями; плуг углубился в свежую землю, и
Природа украсилась плодами трудов человеческих.
Беспрестанно читаешь в русских книгах и даже в некоторых журналах: то «белорусский край щедро наделен всеми дарами
природы»; то «в русских деревнях между крестьянками сплошь да рядом встретишь таких красавиц, какие и в Италии чрезвычайно редки»; то «довольные сердца русского народа так сильно бьются, что бой их заглушает
звуки колоколов московских».
Блажен!.. Его душа всегда полна
Поэзией
природы,
звуков чистых;
Он не успеет вычерпать до дна
Сосуд надежд; в его кудрях волнистых
Не выглянет до время седина;
Он, в двадцать лет желающий чего-то,
Не будет вечной одержим зевотой,
И в тридцать лет не кинет край родной
С больною грудью и больной душой,
И не решится от одной лишь скуки
Писать стихи, марать в чернилах руки...
Во всем отряде царствовала такая тишина, что ясно слышались все сливающиеся, исполненные таинственной прелести
звуки ночи: далекий заунывный вой чакалок, похожий то на отчаянный плач, то на хохот, звонкие однообразные песни сверчка, лягушки, перепела, какой-то приближающийся гул, причины которого я никак не мог объяснить себе, и все те ночные, чуть слышные движения
природы, которые невозможно ни понять, ни определить, сливались в один полный прекрасный
звук, который мы называем тишиною ночи.
Мелитон плелся к реке и слушал, как позади него мало-помалу замирали
звуки свирели. Ему всё еще хотелось жаловаться. Печально поглядывал он по сторонам, и ему становилось невыносимо жаль и небо, и землю, и солнце, и лес, и свою Дамку, а когда самая высокая нотка свирели пронеслась протяжно в воздухе и задрожала, как голос плачущего человека, ему стало чрезвычайно горько и обидно на непорядок, который замечался в
природе.
Озеро тихо спало. Ни одним
звуком не приветствовало оно полета моей Зорьки, и лишь писк молодого кулика нарушал гробовое безмолвие неподвижного великана. Солнце гляделось в него, как в большое зеркало, и заливало всю его ширь от моей дороги до далекого берега ослепительным светом. Ослепленным глазам казалось, что не от солнца, а от озера берет свой свет
природа.
Вдруг странный, чуждый
природе звук разнесся и замер на опушке леса.
В лесу веяло прохладой и той необычайной тишиной
природы, которую можно наблюдать только очень ранним летним утром и которую
звуки леса и его пернатых обитателей не нарушают, а скорее усиливают.
— Иному талант, иному другой, — возразил слепец с некоторой досадой. — Привычка — вторая
природа. Сколько ни стучи по натянутому на барабане пузырю, он ничего не издает, кроме однообразных
звуков, прошу не погневаться.
Но ни этот плеск, ни даже их звонкие выкрики не могли нарушить эту звучащую тишину
природы или, лучше сказать, эти
звуки земли поглощались в
звуках неба.
Только самый мезонин, по желанию новой жилицы, обновился и принял более комфортабельный вид, только по временам оглашался на весь квартал чудными
звуками, извлекаемыми из богатого рояля, и
звуками контральто из грудного инструмента, какими
природа ее щедро наградила.
Дитя
природы слышит с равнодушием непонятные
звуки.
В венке из юных роз, с цевницею златой;
Склонись задумчиво на пенистые воды
И,
звуки оживив, туманный вечер пой
На лоне дремлющей
природы.